Неточные совпадения
Где те горячие молитвы? где лучший дар — те чистые слезы умиления? Прилетал ангел-утешитель, с
улыбкой утирал слезы эти и навевал
сладкие грезы неиспорченному детскому воображению.
— Ну, — продолжал он бурно, едва успевая говорить, — на остывший след этой огненной полосы, этой молнии жизни, ложится потом покой,
улыбка отдыха от
сладкой бури, благородное воспоминание к прошлому, тишина!
Оратор вдруг открыл лицо и вызвал на нем очень похожую на настоящую
улыбку, которой актеры выражают радость, и
сладким, нежным голосом начал говорить...
И
сладкие речи,
Как говор струй;
Его
улыбкаИ поцелуй.
По-видимому, они оба знали Маслобоева, но пузан при встрече с нами скорчил досадную, хоть и мгновенную гримасу, а молодой так и ушел в какую-то подобострастно-сладкую
улыбку.
Сладкие, острые, белые зубы;
улыбка. Она в раскрытой чашечке кресла — как пчела: в ней жало и мед.
И вот я — с измятым, счастливым, скомканным, как после любовных объятий, телом — внизу, около самого камня. Солнце, голоса сверху —
улыбка I. Какая-то золотоволосая и вся атласно-золотая, пахнущая травами женщина. В руках у ней чаша, по-видимому, из дерева. Она отпивает красными губами и подает мне, и я жадно, закрывши глаза, пью, чтоб залить огонь, — пью
сладкие, колючие, холодные искры.
В ответ на все, что мне говорили, я чувствовал, как против моей воли на лице моем расцветала
сладкая, счастливая, несколько глупо-самодовольная
улыбка, и замечал, что
улыбка эта даже сообщалась всем, кто со мной говорил.
Вспоминаю каждый твой шаг,
улыбку, взгляд, звук твоей походки.
Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было Богу и судьбе. «Да святится имя Твое».
— Такой взгляд делает вам честь, — великолепно одобрила Варвара Петровна. Юлия Михайловна стремительно протянула свою руку, и Варвара Петровна с полною готовностью дотронулась до нее своими пальцами. Всеобщее впечатление было прекрасное, лица некоторых присутствовавших просияли удовольствием, показалось несколько
сладких и заискивающих
улыбок.
В забвенье
сладком ловит он
Ее волшебное дыханье,
Улыбку, слезы, нежный стон
И сонных персей волнованье…
Являясь к ней, я надевал чистую рубаху, причесывался, всячески стараясь принять благообразный вид, — едва ли это удавалось мне, но я все ждал, что она, заметив мое благообразие, заговорит со мною более просто и дружески, без этой рыбьей
улыбки на чистеньком, всегда праздничном лице. Но она, улыбаясь, спрашивала усталым и
сладким голосом...
Я помню, очень ясно помню только то, что ко мне быстро обернулось бледное лицо Олеси и что на этом прелестном, новом для меня лице в одно мгновение отразились, сменяя друг друга, недоумение, испуг, тревога и нежная сияющая
улыбка любви… Старуха что-то шамкала, топчась возле меня, но я не слышал ее приветствий. Голос Олеси донесся до меня, как
сладкая музыка...
Где бы я ни был, чем бы ни старался развлечься, — все мои мысли были заняты образом Олеси, все мое существо стремилось к ней, каждое воспоминание об ее иной раз самых ничтожных словах, об ее жестах и
улыбках сжимало с тихой и
сладкой болью мое сердце.
— Ваше сиятельство, извините, у нас не чисто! — стонал Мойсей Мойсеич с мучительно-сладкой
улыбкой, уже не замечая ни Кузьмйчова, ни о. Христофора, а только балансируя всем телом, чтобы не рассыпаться. — Мы люди простые, ваше сиятельство!
Мойсей Мойсеич склонил голову набок, согнул колени и выставил вперед ладони, точно обороняясь от ударов, и с мучительно-сладкой
улыбкой стал умолять...
И так-то ли любо ей было
Внимать его
сладким речам,
Что Дарьюшка очи закрыла,
Топор уронила к ногам,
Улыбка у горькой вдовицы
Играет на бледных губах,
Пушисты и белы ресницы,
Морозные иглы в бровях…
Перед Евсеем стоял Грохотов. Чисто выбритый и точно смазанный маслом, он весь сиял
улыбками, и его
сладкие глазки играли, бегая по сторонам.
Перед нею Федосей плавал в крови своей, грыз землю и скреб ее ногтями; а над ним с топором в руке на самом пороге стоял некто еще ужаснее, чем умирающий: он стоял неподвижно, смотрел на Ольгу глазами коршуна и указывал пальцем на окровавленную землю: он торжествовал, как Геркулес, победивший змея:
улыбка, ядовито-сладкая
улыбка набегала на его красные губы: в ней дышала то гордость, то презрение, то сожаленье — да, сожаленье палача, который не из собственной воли, но по повелению высшей власти наносит смертный удар.
Пока хозяин пил, Сашка метался по мастерским, тоже как охмеленный: глаза беспокойно сверкают, руки болтаются, точно сломанные, и над потным лбом дрожат рыжие кудри. Все в мастерских открыто говорят о Сашкином воровстве и встречают его одобрительными
улыбками. Кузин нараспев выхваливает приказчика
сладкими словами...
Взволнованная до глубины души, не меньше, чем любая женщина в первый
сладкий и острый момент объятий избранника, Стелла вскрикнула; звонкий, счастливый смех ее рассыпался в комнате, стих и молчаливой
улыбкой тронул лицо Аяна.
Временами ее худенькие ручки тянулись в Долгой, ленивой истоме, и тогда в ее глазах мелькала на мгновение странная, едва уловимая
улыбка, в которой было что-то лукавое, нежное и ожидающее: точно она знала, тайком от остальных людей, о чем-то
сладком, болезненно-блаженном, что ожидало ее в тишине и в темноте ночи.
Тогда всматривался я в окружающие меня лица, вслушивался в разговор, в котором часто не понимал ни слова, и вот в это-то время тихие взгляды, кроткая
улыбка и прекрасное лицо M-me M* (потому что это была она), бог знает почему, уловлялись моим зачарованным вниманием, и уж не изглаживалось это странное, неопределенное, но непостижимо
сладкое впечатление мое.
Это бледное, похудевшее лицо, в котором сквозь безукоризненную красоту чистых, правильных линий и унылую суровость глухой, затаенной тоски еще так часто просвечивал первоначальный детски ясный облик, — образ еще недавних доверчивых лет и, может быть, наивного счастья; эта тихая, но несмелая, колебавшаяся
улыбка — все это поражало таким безотчетным участием к этой женщине, что в сердце каждого невольно зарождалась
сладкая, горячая забота, которая громко говорила за нее еще издали и еще вчуже роднила с нею.
Спит — точно спит, сомненья нет,
Улыбка по лицу струится
И грудь колышется, и смутные слова
Меж губ скользят едва едва…
Понять не трудно, кто ей снится.
О! эта мысль запала в грудь мою,
Бежит за мной и шепчет: мщенье! мщенье!
А я, безумный, всё еще ловлю
Надежду
сладкую и
сладкое сомненье!
И кто подумал бы, кто смел бы ожидать?
Меня, — меня, — меня продать
За поцелуй глупца, — меня, который
Готов был жизнь за ласку ей отдать,
Мне изменить! мне — и так скоро.
Творец! отдай ты мне назад
Ее
улыбку, нежный взгляд,
Отдай мне свежие уста
И голос
сладкий как мечта,
Один лишь слабый звук отдай…
— Девичьи речи
слаще птичьего щебета! Веселей соловьиного пения голосок ненаглядной красотки! — с
улыбкой промолвил молодой Самоквасов, идя навстречу к ней.
— А что я вас хотел просить, почтеннейший Лев Александрович, — вкрадчиво начал он, улыбаясь приятельски-сладкой
улыбкой и взяв за пуговицу своего собеседника. — Малый, кажется мне, очень, очень подозрительный… Мы себе засядем будто в картишки, а вы поговорите с ним — хоть там, хоть в этой комнате; вызовите его на разговорец на эдакий… пускай-ко выскажется немножко… Это для нас, право же, не бесполезно будет…
Утром, только что встала с постели Дуня, стала торопить Дарью Сергевну, скорей бы сряжалась ехать вместе с ней на Почайну. Собрались, но дверь широко распахнулась, и с радостным, светлым лицом вошла Аграфена Петровна с детьми. Веселой, но спокойной
улыбкой сияла она. Вмиг белоснежные руки Дуни обвились вокруг шеи сердечного друга. Ни слов, ни приветов, одни поцелуи да
сладкие слезы свиданья.
Дмитрий слушал с улыбающимися про себя губами. В голове приятно кружилось от коньяку, сверкали пред глазами зовущие девичьи
улыбки, было
сладкое ощущение покоя и уюта.
Это был полный человек с круглым лицом, на котором всегда сияла
сладкая маниловская
улыбка.
Но эти «
сладкие губки» и «милая
улыбка» тянули за каждую свою ласку и деньгами, и подарками, и надоедливыми просьбами о покровительстве родным и поклонникам.
Ничего не зная, не подозревая ничего, Анастасия думала только о восторгах любви. Самая память об отце посещала ее душу, как
сладкое видение. Не в гробу мертвецом представлялся он ей, а живой, с
улыбкою, с благословением, как бы говорил: «Видишь, Настя, я отгадал, что ты любишь Антона; живите счастливо, буди над вами благословение божье!» Добрый отец, он веселится теперь между ангелами и любуется благополучием детей своих.
Ребенок засыпал и сквозь
сладкий сон улыбался ангельской
улыбкой.